Реджеп Тайип Эрдоган, как один из самых влиятельных политических лидеров Турции, определил свою эпоху значительными усилиями по пересмотру конституционной структуры страны. Его стремление сосредоточить власть и переосмыслить политическую арену Турции стало постоянной темой его политической стратегии.
Самым заметным примером этих усилий стал переход от парламентской системы к президентской в 2017 году, который фундаментально изменил баланс власти в стране, сосредоточив её в руках президента[1].
В своей последней попытке Эрдоган, по-видимому, стремится к новой реформе конституции. Это сочетание личных амбиций, политического прагматизма и видения Турции, которое, по его утверждению, основано на стабильности и силе. Однако критики считают, что эти усилия подрывают демократические принципы и региональную безопасность.
Курдское население Турции играет важную роль в политике Эрдогана. В первые годы своего правления он стремился заручиться поддержкой курдов, обещая культурные права и инициируя мирные процессы, включая процесс примирения 2013–2015 годов для урегулирования конфликта с РПК. Однако после провала этого процесса враждебность возобновилась, и правительство Эрдогана приняло жёсткий подход. Несмотря на это, курды остаются значительной политической силой, которую невозможно игнорировать в политических расчетах[2].
Эрдоган осознаёт важность электорального веса курдов. В попытках добиться парламентского большинства, необходимого для конституционных изменений, голоса курдов могут стать решающими. Это создаёт парадокс: хотя политика Эрдогана зачастую отталкивает курдские сообщества, его политическое выживание и амбиции могут зависеть от их поддержки.
Эта зависимость привела к тактическим изменениям, включая выдвижение кандидатов, близких к курдам, на местных выборах и использование религиозных и консервативных ценностей, которые находят отклик у части курдских избирателей. Однако многие курды воспринимают эти шаги как политический оппортунизм, а не искренние действия.
Способность Эрдогана маневрировать в сложной политической среде Турции во многом зависит от управления сирийским беженским кризисом. Турция принимает крупнейшее в мире число сирийских беженцев, что оказывает значительное влияние на внутреннюю политику страны.
На предыдущих выборах Эрдоган представил свою политику открытых дверей как гуманитарную инициативу, соответствующую историческим и религиозным обязанностям Турции. Одновременно он использовал присутствие беженцев для возбуждения националистических чувств, позиционируя себя как лидера, который защищает Турцию от внешних угроз и одновременно помогает нуждающимся.
На прошлых выборах Эрдоган использовал кризис с беженцами для привлечения поддержки различных групп, однако экономическое давление и социальная напряжённость сделали эту стратегию спорной. Оппоненты обвиняют его в том, что он ставит интересы беженцев выше интересов граждан Турции и использует этот вопрос в политических целях. Тем не менее, Эрдоган продолжает использовать тему беженцев как инструмент для переговоров с Европейским союзом и в своей внутренней политике. В свете изменений в Сирии он теперь обещает возвращение беженцев на родину.
Кроме того, неоосманистский взгляд Эрдогана добавляет ещё один уровень сложности в политическую сцену Турции. Эта идеология, направленная на восстановление влияния Турции в бывших османских землях, формирует как внутреннюю, так и внешнюю политику Эрдогана.
Внутри страны этот подход проявляется в стремлении продвигать исламские консервативные ценности и позиционировать Турцию как великую державу, восстанавливающую свою историческую роль. На международной арене эта идеология воплощается в смелой политике на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Восточном Средиземноморье.
Хотя эта перспектива привлекает базу сторонников Эрдогана, она несёт с собой значительные риски. Преследование неоосманских амбиций обострило отношения Турции с региональными соседями и мировыми державами. Интервенции в Сирии, Ливии и Ираке, а также споры вокруг энергетических ресурсов в Восточном Средиземноморье усилили напряжённость и поставили Турцию в сложное дипломатическое положение. Кроме того, риторика и действия Эрдогана углубили националистические и сектантские расколы, подрывая региональную стабильность.
Последствия политики Эрдогана для будущего Турции весьма значительны. Его усилия по реформированию конституции и концентрации власти несут риск ослабления демократических институтов и укрепления авторитаризма. Маргинализация оппозиционных голосов, ограничения свободы СМИ и политизация судебной системы уже подорвали демократическую ткань Турции. Если Эрдоган добьётся успеха в своих конституционных амбициях, концентрация власти может задушить политическое многообразие и углубить социальные расколы.
Кроме того, сложный подход Эрдогана к курдскому вопросу и проблеме беженцев представляет собой серьёзный вызов для долгосрочной политической стабильности страны и краткосрочных политических интересов. Такой подход может привести к углублению расколов в турецком обществе.
На региональной арене неоосманские амбиции Эрдогана действуют как обоюдоострый меч. С одной стороны, они позиционируют Турцию как региональную державу, с другой — провоцируют сопротивление и ответные меры со стороны соседей. Этот подход может усилить конфликты и поставить под угрозу безопасность как самой Турции, так и всего региона.
В конечном счёте, политические действия Эрдогана отражают его амбиции, прагматизм и идеологию. Его усилия по изменению конституции, привлечению поддержки курдов и управлению кризисом с беженцами подчёркивают стремление к концентрации власти, но сопровождаются значительными издержками. Эта политика ослабила демократические институты Турции, поставила под угрозу социальное единство и усилила региональную нестабильность.
Его неоосманская мечта, несмотря на привлекательность для определённых кругов, несёт риск укрепления авторитаризма и увеличения региональных напряжённостей. Текущие решения Турции имеют глубокие последствия для будущего страны и стабильности региона.
Автор: Амин Мехдеви
Комментарий
Оставьте комментарий для этой статьи